ГЛАВА 18.

НА ВОДЕ И НА СУШЕ

– Слушай, зайчик, такое дело… Я сегодня дома не ночую.

– Как? Это почему?

Катя, услышав такое заявление «драгоценного В.А.», слегка растерялась. Как это понимать, позвольте? Прошлой ночью явился домой в третьем часу, а сегодня вообще ни ногой домой? А, между прочим, там, в телефоне музыка слышна и женский хохот какой-то ненормальный.

– Я при Ждановиче намертво завис, – «драгоценный» и сам, казалось, был обескуражен. – Мы на теплоходе и, кажется… отплываем.

– Куда отплываете?

– Понятия не имею, – Кравченко хмыкнул. – Где с ним были – не поверишь.

– В баре или в бане?

– В Малом театре на «Трех сестрах». Потом доставил я его на теплоход и узнал, что отплываем в ночь куда-то к Дмитрову на водохранилище – тут им в порту надоело обретаться. А мне завтра при Ждановиче надо быть неотлучно, так что ты меня сегодня не жди и не волнуйся. Я машину на платной стоянке оставил, в порту. Ты ее, пожалуйста, оттуда завтра забери.

– Как это я ее заберу? Я на твоей боюсь. И потом я не знаю, где стоянка, – Катя волновалась все сильнее. – А что это за тетки у вас там так дико хохочут?

– Это не тетки, девушка одна по имени Варвара… Долгушинская, по-моему, пассия, но я еще не разобрался… Ну все, пошли из порта. Насчет машины позвони Сереге, скажи ему – я на воде, он знает, где стоянка. Кстати, меня о нем, о моем напарнике тут спрашивают.

– Кто?

– Передай ему – сам Виктор Долгушин спрашивает. Серега счастлив будет до потери пульса. Ну все, мой зайчик, пока. Целую тебя.

Катя ничего не понимала – где «драгоценный», куда они плывут и самое главное зачем? И отчего все так спонтанно? Бывало и раньше Вадим задерживался по работе, не ночевал, сопровождая как верная тень Василия Чугунова. Но это было совсем иное дело! Чугунов, хоть и взбрыкивал иногда, но, по сути, был человеком пожилым, с весьма уже ограниченными для разгула возможностями. А Жданович, Долгушин – мужчины, как говорится, в полном расцвете сил. И девицы возле них вьюном вьются. И вообще – теплоход, ночь, долго ли до греха? На Вадима, она сама сколько раз ревниво замечала, некоторые особы такие взгляды бросают, что сразу хочется одолжить у Никиты Колосова пистолет и стоять возле мужа с оружием на страже.

Катя в эту ночь вся испереживалась. И совершенно позабыла о том, что еще в конце рабочего дня ее так волновало и интересовало. Утром на работу она явилась в самом скверном настроении, еще не подозревая, какие сюрпризы ей приготовило будущее.

А Вадим Кравченко, надо признаться, тоже такого поворота событий не ожидал. А вышло все просто. Они приехали со Ждановичем к нулевому причалу. Кравченко вместе с клиентом поднялся на борт теплохода и почти сразу же получил от встречавшего их на палубе капитана Аристарха Медведева короткий приказ:

– Машину, парень, поди поставь на платную стоянку. Через четверть часа отплываем.

Алексей Жданович никак это заявление не прокомментировал и ушел к себе в каюту – спать. Кравченко перегнал свою машину на платную стоянку, вернулся на теплоход. На этот раз на палубе его встретил сам Долгушин. Поздоровался, повел на нос. Спросил: как впечатления? От него слегка попахивало коньяком. Как бы между прочим, он заметил, что торчать в порту надоело всей компании, а посему решено сменить место стоянки. «Пойдем куда-нибудь на водохранилище. На природу. Прогноз на завтра хороший обещают. Аристарх маршрут выберет. Вам, Вадим, надо тоже быть здесь, я на вас полностью полагаюсь».

Это было лестно, черт возьми! Истинный капитан «Крейсера Белугина» полагался на него, на Вадима Кравченко. Что ж, за это можно было и провести время на воде, среди рыб. Кравченко в душе аж перекрестился – завтра в «России» концерт Бокова, а если Жданович окажется далеко от Москвы, на водохранилище, то и все опасения, все напряги отпадут сами собой. По крайней мере – на день концерта. А там – видно будет.

В полночь отплыли. Теплоход тихо пошел по водоканалу. Казалось, никто, кроме Ждановича и маленькой дочки Долгушина, и не думает спать. В кают-компании работал телевизор. Чудной, на взгляд Кравченко, паренек по прозвищу Саныч вперился в спортивный канал и громко переругивался с девушкой Варварой, которой хотелось переключиться на МTV. Кравченко магнитом притягивала капитанская рубка – там ярко горел свет, там царил Аристарх. По динамику то и дело слышались его вальяжные команды типа: «Вахтенному спуститься в машинное отделение». «Включить носовой прожектор». По теплоходу сновали матросы-азербайджанцы. Все делалось без суеты – тихо, споро, ловко.

За Химками все как-то вообще успокоилось. Теплоход лег на курс. Кравченко курил у борта. Ночным пейзажем ему было любоваться лень. Он продрог на ветру. Честно говоря, ему хотелось выпить водки. Из кают-компании доносился громкий смех Варвары – она наконец-то выжила Саныча, переключилась на свой любимый канал и трепалась с кем-то по мобильнику. Кравченко заглянул в открытое окно кают-компании.

– Что бродишь, как неприкаянный? – Варвара заметила его, бросила в телефон, – Дэви, все кончаю, пока. Тут у меня срочное дело. Ну что, скучаешь?

– Кто тебе сказал, что я скучаю? – Кравченко отметил, что они моментально перешли с этой особой, похожей на красавицу-ведьму в джинсах на «ты».

– Да по роже твоей видно. Ты что, правда, профессиональный телохранитель?

– Правда.

– Поэтому такой унылый? Что, достали тебя? Леха наш достал, успел?

– Да нет, нормальный клиент, бывали и хуже.

– А, он меня саму достал, – Варвара махнула рукой, гибко как кошка потянулась в кресле, поднялась. – Ну пойдем, Витька мне поручил позаботиться о тебе, разместить тут у нас. Я покажу твою каюту.

Она повела его на корму. Шла впереди. Кравченко ощущал аромат ее духов.

– Давно ты с ним живешь? – спросил он.

– С кем? – она обернулась. – Хамите, парниша.

– С владельцем заводов, газет, пароходов, – Кравченко постучал по перилам борта.

– Не твое дело, – Варвара втолкнула его в коридор, – Какой любопытный… Вот твоя каюта, – она открыла дверь. – Удобства, чистое белье. А ты, конечно, зубную щетку с собой не прихватил?

– Да ты мне свою сейчас одолжишь, – Кравченко смотрел на нее сверху вниз. Она была красивой, даже очень. Но отчего-то в душе его поднималось раздражение. Как-то досадно было за Долгушина, что он выбрал для себя именно эту, в общем-то, очень банальную и очень вульгарную красоту.

– Мало было здешних кретинов, еще одного наняли, – Варвара прищурила свои зеленые глаза. – Ты смотри, парниша… Ты вот все хамишь мне, а может, я большевичка-лимоновка, вот прикую тебя здесь, лакея буржуазии, к унитазу наручниками, а потом возьму и пущу весь этот хренов «Титаник» на дно.

– Сначала макияж поправь, – посоветовал Кравченко. – А потом уж давай, шуруй.

– Вот придурок дремучий, – Варвара шваркнула дверью каюты. – Витьке скажу – завтра же тебя здесь не будет.

Ушла, подхваченная гневом. Кравченко пожал плечами – а что я сделал? Ровным счетом достойно ответил на бабий булавочный укол. Или, может, они все тут такие нервные? У каждого свой пункт? Он осмотрел каюту. Попробовал койку – ничего, сносная, как на туристических теплоходах. И санузел вполне комфортабельный. И снова вышел на палубу – покурить перед сном.

Теплоход шел по каналу. Впереди горели огни первого шлюза. Железные створки его со скрежетом сомкнулись. Два матроса на нижней палубе орудовали толстыми канатами. Из рубки прозвучала команда.

– Это просто песня, как наш Аристарх проходит шлюзы.

Кравченко оглянулся: позади него стоял Долгушин.

– Вадим, разрешите прикурить, – он прикурил от зажигалки Кравченко. – Филигранная швартовка. Особенно когда он в лом пьяный.

– Не страшно плавать с пьяным капитаном? – спросил Кравченко.

– Что поделаешь? Да вы не волнуйтесь, он сейчас в завязке. Даже нотации насчет вреда алкоголизма в кают-компании некоторым читает. Услышите. А сам клятву дал – в рот не брать. Причина есть.